Новостной портал

Мaшу Трeгубoву прeдстaвлять нe нaдo: oнa мнoгo рaбoтaeт в мoскoвскиx и рoссийскиx тeaтрax, ee, oдну изо нeмнoгиx нaшиx сцeнoгрaфoв, зoвут стaвить в Eврoпe — кaк в дрaмe, тaк и в oпeрe. Раньше всего потому, что рисовальщица всегда предлагает парадоксальные и стильные решения, только и знает дающие режиссерам ключ к постановке.

В) такой степени, в премьерном спектакле этого сезона «Фаня. Эшелон», кстати, поставленном Райхельгаузом, у неё самая а ни на есть простейшая периакты — два десятка старых бросовых столов, неровной цепочкой стоящих возьми помосте. Казалось бы, почто тут оригинального, однако в какой-нибудь-то момент с этими столами происходит пертурбация, которая полностью меняет эмоциональную составляющую спектакля. А посетители из слушателей становятся участниками событий, о которых рассказывается в постановке. Оный случай, когда художник является полноценным соавтором режиссера. Таким был Давидок Боровский, сделавший на Таганке с Юрием Любимовым все на свете легендарные спектакли. Таков его преемник — Александр Боровский, работающий с Сергеем Женовачом в СТИ и в МХТ.

Что-то около что профессионалы театра много с тех пор воды утекло предрекали Марии Трегубовой коли не уход в режиссуру, ведь пробы на этом область деятельности. И вот предложение принято — ее первым режиссёрским опытом достанет проект «Школы современной пьесы» перед рабочим названием «Дремота Гоголя «Нос» аль «Нос Гоголя. Кемар». Он продолжает программу театра «хиханьки да хаханьки с классикой»: здесь еще идут произведения Чехова, Грибоедова и того но Гоголя — мюзикл «Скатка. Пальто».

Чем а «Нос» короче отличаться от, скажем, «Шинели»? (то) есть нам рассказали в театре, принципиальное признак состоит в том, что как сценограф становится автором спектакля, в котором визуальное намерение, декорации, костюмы, реквизит будут главными выразительными средствами угоду кому) передачи смыслов. То лупить, если за «Украшение лица» возьмётся художник, так он станет настоящим «хозяином» театрального продукта, диктующим режиссуру, по-профессорск существования актера на сцене, пластику, музыку. Создаст малограмотный только пространственное решение, хотя и концепцию спектакля.

Фантасмагоричную телеповесть Гоголя, полную абсурдных деталей, ассоциаций и иррациональных сюжетных поворотов, Маша Трегубова намерена изложить в жанре сна. Так-таки нос и сон — это анаграмма, которая и обыгрывается в названии спектакля.

Своеобр будущей постановки ещё и в волюм, что в ней острая сценографическая платье сочетается с актёрской игрой точно по Станиславскому. Пример такого синтеза – диалоги майора Ковалева с собственным Носом. Визуальное вывод предполагает самые резкие и абсурдные художественные воплощения персонажей, за всем тем сам стиль разговора пора и честь знать достоверным, предельно органичным и даже если будничным. Когда майор Ковалев настигает особенный Нос в Казанском соборе, дьявол ведет себя абсолютно мотивировано, а картинка при этом, построение может оказаться совершенно неожиданной. Приглашая художника в режиссёры, ноо Райхельгауза рассчитывает открыть нетривиальные потенциал сочетания сценографии, актерского существования нате сцене, а также музыки, танца, света, видео и целом) арсенала сегодняшней театральной технологии. Допустим а театралы рассчитывают открыть во (избежание себя новое режиссёрское слава. Итак, художник к новому простак готов, роли распределены (Иванка Мамонов (майор Ковалев), Ник Голубев (Нос), а также Алексаха Овчинников, Татьяна Циренина, Вава Ланская) — вперед!