27 сентября, 2021 
adminGWP 
Чaсы
Я — мaльчик. Oчeнь прaвильный и гoрдый сим. Иду в мaгaзин пo пoручeнию мaмы. Вижу: нa пoрoгe мaгaзинa вaляются нaручныe чaсы.
Мeня пeрeпoлняют чeстнoсть, вoспитaннoсть, нeувeрeннoсть в сeбe. Я oрoбeл. Стaл спрaшивaть прoxoжиx: нe иx ли?
Изо мaгaзинa вывaлилaсь вeсeлaя кoмпaния мoлoдыx пaрнeй, oдин с ниx чaсики сxвaтил: «Спaсибo, выручил, чтo бы я бeз ниx дeлaл!»
С пoкупкaми выxoжу изо мaгaзинa, вижу: пaрни нaбились в будку тeлeфoнa-aвтoмaтa и кoму-тo нa другoм кoнцe прoвoдa тoргуют чaсы.
Нe случилoсь ли тoгдa нeпoпрaвимoe: я упустил благоденствие, время? То была символическая обнаружение.
Старый муж
Компанией ехали в дачу. Мне шепнули:
— Имей в виду, у Гали в употреблении) муж. Не ляпни некстати.
Стали залезать в машину, я услышал, этой самой Гале чу:
— О Волчке позаботилась?
— А как но, — отозвалась она. — Накупила димедрола, буду его насыщать, чтоб спал всю поди.
Проклятая моя сердобольность и плохая грамотность. Ant. неосведомленность в вопросах медицины!
— Не не мешает димедрола, — неуверенно, сопереживая престарелому супругу, сказал я. — Симпатия сам уснет. В пожилом возрасте бойко засыпают, а препарат может плохо царапнуть…
— Мой пес Волчок юн, но не переносит поездок в машине, — дубарь сказала Галина. — Тем сильнее дальних.
Подарок коммунистов
Вот время поездки по США в (видах подготовки визита М.С.Горбачева (я рассказал об этой интереснейшей одиссее в статье «Тайная миссия», «МК» с 2 ноября 2017 года) руки и ноги нашей делегации побывали в Белом доме и Капитолии, ООН и особняках миллионеров, покатались получи яхте в Сан-Франциско и насладились «Смирновской» водкой в Джонсоновском центре в Милуоки. Промежду калейдоскопа ярких встреч одна оставила неизгладимо щемящее отклик.
Председатель КМО (Комитет молодежных организаций) Сернуля Челноков обмолвился: необходимо заскочить в гости к рядовым членам американской компартии. Пишущий эти строки поехали с ним вдвоем.
Брошенный район, крохотная квартирка. А там роскошного поместья чернокожего толстосума (дорожки вкруг его дома были усыпаны, вроде (бы) песком, блестящими одноцентовыми монетами), идеже мне и сотруднику Института США и Канады Анатолию Уткину довелось прожить несколько дней, жилище коммунистов поразило чистенькой, аккуратной убогостью. Хозяева — старичок и старушка, убежденные сторонники и пропагандисты советского образа жизни, были польщены нашим вниманием, накрыли кормежка, расспрашивали о начавшейся в СССР перестройке. В их суждениях сквозила такая натуральность, а в глазах светилась такая простота, что впору было залиться слезами. Сие было само материализовавшееся погрешность, воплощение доверчивости.
Мы, без всякого сомнения, приехали не с пустыми руками. А чисто семейной чете было нечем нас оделить. Но не могли а они — гордые своей нищетой, солидарной с необеспеченностью пролетариев токмо земного шара — отпустить посланников коммунистического оплота без участия ответных презентов. Старичок снял с книжной войско потрепанный том «Коммунистический Небесная империя в мировой политике» (автор Гарольд Химтон, эдиция университета Джорджа Вашингтона 1966 годы), а его супруга вложила в оный фолиант две фотографии — свою и мужа.
В оный же вечер я пролистал объемистое труд: ссылки на англо-русскую конвенцию 1907 возраст, Ялтинскую конференцию, упоминания Ленина, Сталина, маршала Жукова…
Храню настоящий научный труд и снимки. Держи них — скромно одетые персонал уверенно и честно смотрят в камеру, сознавая правоту и чувствительность своей политической и жизненной позиции, своих безвыгодный напрасно потраченных сил и судеб.
Артистка
Она была подлинная громкое имя, прима, красавица, заслуженно стяжавшая громкую повсеместную славу.
Наша сестра совпали в курортном южном оазисе. Возлюбленная назначила мне свидание. Самовольно бы я не отважился. Скажу к тому же, ее муж был гласный спортсмен, мой кумир, ввиду этого вы поймете мое обольщение.
И сама выбрала место встречи бери морском берегу. При свете звезд. А неважный (=маловажный) в каком-нибудь банальном баре.
Проживать с неименитыми сверстницами я умел. А тутовник… Мне бы накинуть к тогдашнему возрасту пятерка-десять годков… (Впрочем, четверка, что пребывал в том неискушенном возрасте.) Потому был скован, немногословен. Возлюбленная болтала без умолку.
— Ваша сестра разнежены… У вас, наверно, было счастливое из малолетства?
Я неопределенно хмыкал.
Сперва пишущий эти строки сидели на деревянных лежаках, после того она принесла сухой убиквист, мы его запалили. Возлюбленная пыталась меня расколдовать:
— Маловыгодный ленитесь, принесите вязаночку. Настоящий быстро сгорит.
— Опасно вырубать это топливо, — буркнул я. — В зарослях я видел одичавших кошек. А из малолетства у меня было несчастливое.
Я направился к шевелившейся по-под легким ветерком стене высоких стеблей. Проходы в чащобе были яко бы прорыты, а не прорублены, я ощутил себя бредущим повдоль земляного окопа. Веяло сыростью и цвилью. Нагибаясь, я подбирал сухие членистоногие стрелы. Они напоминали бамбук — а были непрочные. Я легко ломал их.
«Вот коль скоро бы это был покладистый тростник!» — неуместно думал я.
Теплин`а плясал посреди черной мантии ночи, во вкусе живой цветок, диковинная украшение, жаркая шевелящаяся медуза.
— У меня было несчастливое юность, — сказал я. — А костры я любил. Некогда устроил костер дома. И всех перепугал.
— Мое отрочество было очень счастливое. Костры обожала…
Возлюбленная пересела на мой топчан. Ее лицо, освещенное переменчивыми бликами, казалось уродливым, тени легли в глазницы, а самочки глаза во мраке сияли божественно.
— Теперь, — сказала она, — сделаем вишь что. — И туфелькой, аккуратной, думается хрустальный башмачок Золушки, наподдала угли. Они рассыпались, раскатились до песку, тускло краснея жаром. — Маловыгодный получилось… У меня ноженьки маленькая. Попробуйте вы. Единственно в ботинок не наберите.
Я наподдал точно по кострищу.
— Словно город в ночное время, если смотреть с самолета, — сказала симпатия, зачарованно глядя на угли. — Заводы, фермы, на флэту.
— Ферм в городе не случается, — буркнул я.
— Все испортили… — возлюбленная не скрывала разочарования. — Маловыгодный нужна подлинность. Ни насчет фермы, ни про пелёнок… Никому это неинтересно.
Одним штрихом
Нарисовать, запечатлеть человека — сложнейшего, многопланового, многогранного — одним штрихом… Судя по всему ли?
В памяти всплывают краткие, емкие (когда-никогда беспощадные) экзерсисы Ивана Бунина, охарактеризовавшие Валентинка Катаева и Алексея Толстого. Неужели то, как Лев Великий писатель земли русской пытается накрыть ладонью чревный зайчик, Чехов выпускает пойманную мышеловкой мышь в парк.
Пробую подступиться.
Рафаэль Клейнер
Прославленный чтец, обладатель уникальной памяти Рафаэль Клейнер, идеже во время его выступления в зале отключилось освещение и зрители встревоженно зашумели, успокоил их:
— Ми свет не нужен. Я читаю по памяти. Оставайтесь на местах.
Храбрый Битов
Я познакомил сына-школьника с Андреем Георгиевичем. Желательно, чтобы ребенок соприкоснулся с безусловным гением (возле том, что мои собственные взаимоотношения с А.Г. оставались весьма непростыми.) Книги Битова сыну нравились. Однако как произойдет встреча?
Без (труда и весело. Битов написал для подаренной сыну книжке: «Петру Андреевичу — с Андрюши Битова — читай добро! 26 V 2016 Д Р А С Пушкина».
Асар Эппель
В Пицунде, в Доме творчества, внушительный компанией поехали в форелевое оборудование. Долго ужинали. За реал расплатился я. Были деньги — видишь и расплатился.
Следующим утром в муж номер постучал Асар Эппель (симпатия участвовал в загуле). Принес деньжата. Свою долю. Я был изумлен. Отказывался выуживать. Асар настоял.
Леонид Зорин
Лёся Генрихович рассказывал, как опустился получай колени перед актером, исполнителем роли в спектакле за его пьесе, и попросил: «Умоляю, произносите так, что у меня написано, никак не надо отсебятины!»
Любовь
В писательские В домашних условиях творчества давали путевки отнюдь не только труженикам пера — и происходила спайка интеллектуалов и людей рабочих специальностей. В Доме творчества «Пицунда» я познакомился с директором большого завода. Таковой обаятельный и, бесспорно, незаурядный двуногий рассказывал: молодая работница предприятия пришла к нему держи прием и сказала:
— Люблю вы безумно, не могу кроме вас жить.
Он ответил:
— Чисто, поженимся.
И так и сделал. И был счастлив в семейной жизни.
Опубликовано в рубрике