Новостной портал

«Зулeйxa» кoнцeнтрирoвaлa нa сeбe внимaниe тeлeзритeлeй с 13 пo 22 aпрeля. Дeсять днeй, кoтoрыe… Нeт, нe пoтрясли мир. И дaжe нe пoтрясли Рoссию (пoпрoбуй oшeлoми ee, мaтушку, сильнee кoрoнaвирусa в нынeшниe врeмeнa!). Нo всe жe зaмeтнo встряxнули. Свoю рoль здeсь, кoнeчнo, сыгрaлa эпидeмия. Сoгрaждaнe, ужe изряднo зaсидeвшись нa сaмoизoляции, жaднo кинулись смoтрeть-oбсуждaть нoвинку. Тeм пaчe, нoвинкa-тo из числa дoстaтoчнo нeстaндaртныx тeм, — нe бaндитскиe рaзбoрки, нe мeнты прoдaжныe, нe экшн нa тeму Вeликoй Oтeчeствeннoй, нe любoвь-мoркoвь с примeсью oлигaрxoв, нe жeнский дeтeктив…

Тут – истoричeскoe пoвeствoвaниe врoдe бы нa oснoвaнии рaсскaзa «oт oчeвидцeв». Вeрнee – экрaнизaция тaкoгo истoричeскoгo пoвeствoвaния.

Нe будeм пытaться прoвoдить кoнкрeтныe фaктoлoгичeскиe срaвнeния тeкстa книги Гузeль Яxинoй и повороты «киношного» сценария. В конце концов 8-серийный фильм — это самостоятельное художественное произведение.

Его (даже не досмотрев до конца) за прошедшую декаду обсуждали очень активно. Политики выступали, артисты, музыканты, религиозные деятели… Так какой же вердикт вынесен фильму? Правда? Провокация? Оскорбление чувств? Исторический прокол?

Позволю себе использовать собственную формулировку, которую уже упомянул в самом начале этой статьи. Просмотр всех серий фильма про Зулейху укрепил в мысли, что это – сказка-«страшилка» с эскизно обозначенным относительно благополучным концом (а как же иначе толковать финал фильма: ведь все главные герои в конце концов остались живы и даже преуспели в своих жизненных обстоятельствах!).

Теперь подробнее: почему сказка-«страшилка»?

Начнем со второй составляющей.

Да, противоестественные, противочеловеческие правила и условия жизни многих-многих людей в государстве во времена сталинского «закручивания гаек» по ходу фильма зрителям демонстрируются часто. Некоторые из этих «страшилок» стали опорой для поворотов сюжета. Массовое раскулачивание, аресты, депортация, сопровождающая их девальвация человеческой жизни, — расстрелы «при попытке к бегству», долгая транспортировка «лагерной пыли» эшелонами, баржами в ужасных, гибельных условиях, «тесты на выживание» среди дикой тайги на месте будущих поселков…

Все это есть в фильме. Авторы даже пытались что-то усугубить для должного зрительского эффекта – кровь, окоченевшие тела, детские могилки в голой степи…   Страшно? Кому-то, наверное, страшно. Но автор этих строк в свое время «получил вакцинацию» (как же обойтись без злободневных формулировок!) от подобных экранных страхов.

А «вакцинация» эта случилась еще много лет назад, когда ваш покорный слуга в составе историко-исследовательской экспедиции побывал на одной из заброшенных «великих сталинских строек» на севере. Тогда мы полтора месяца преодолевали около тысячи километров в абсолютной северной глухомани, — двигались по трассе так и не достроенной железнодорожной магистрали Салехард – Игарка, известной в народе, под названием «Мертвая дорога».

На нашем пути много раз встречались словно законсервированные во времени поселки, лагеря, где жили и работали тысячи подневольных покорителей севера. Кое-где постройки сохранились так, будто люди ушли оттуда буквально несколько месяцев назад. Поэтому, находясь в таком «музее под открытым небом», — без экскурсоводов, без пояснительных табличек и ленточек ограждения, — было очень легко проникнуться той атмосферой, теми бытовыми деталями жизни ГУЛАГовских зеков и ссыльнопоселенцев, которые обитали здесь когда-то. И эта «пропитка» не позволила сейчас смотреть сериал «Зулейха открывает глаза» отстраненно. Все время сравнивал увиденное на экране и в реальной жизни.

А теперь объяснюсь по поводу сказки.

В фильме много и довольно подробно показывается житье-бытье в возникшем на берегу таежной реки поселке спецпереселенцев Семрук. Десятки людей, насильно вывезенных сюда, в оторванную от большой земли местность. Контролирующая их работу и даже отдых охрана. Бесправие одних, безнаказанный волюнтаризм других и подлость третьих.

Подобное должно цеплять зрителя за нервы. Но если и цепляет, то не сильно. И причиной тому – экранная «сказочность» поселка Семрук и его обитателей. Кадр за кадром мелькают на экране виды Семрука, жанровые сценки жизни в нем. Глядя на них, понимаешь, что это такой «городок в табакерке». Или, как еще можно сформулировать, — лубок. Парадоксальное явление: ГУЛАГовский лубок! При взгляде на него не страшно. Как не бывает страшно, когда разглядываешь старинные картинки-литографии с изображением сражений войны 1812 года. Вроде бы показано, что люди гибнут, страдают, но выглядит это понарошку.

Такая наверняка не запланированная создателями сериала каверза возникла, благодаря «антиисторическим» мелочам, появляющимся (или, наоборот, — не появляющимся) на экране. О некоторых уже довелось писать в прошлой статье (читайте материал «Ляпы и правда сериала «Зулейха открывает глаза: мнение историка»). Самая показательная, даже «глобальная» такая мелочь (простите за каламбур!) – отсутствие комаров и прочих кровососов в летней тайге. Народ ходит среди зарослей, по берегу реки, словно по московскому городскому парку. В реальных условиях гнус был страшным бедствием для всех подневольных тружеников на севере и в Сибири. Не даром же лагерная охрана практиковала изуверское наказание – провинившегося «ставили на комара»: почти раздетого или даже вовсе голого человека привязывали к дереву и оставляли так на некоторое время. Уже в первые несколько минут тело несчастного покрывалось сплошной шубой из впившихся в него мошек. Если процедура по воле гражданина начальника затягивалась, от дерева отвязывали уже труп.  

Еще один маркер сказочности всего показываемого на экране – Настасья. Юлия Рутберг сыграла эту роль великолепно, – роль красотки-стервы, попавшей из уютных кабинетов и квартир в скудную поселенческую обстановку, где в любой момент можно ждать беды. Однако внешние атрибуты очень сильно девальвируют этот образ. Барышня разгуливает по поселку в светлом городском пальтишке, в хромовых сапожках, чуть ли не в чулочках капроновых! И в таком же виде выходит на лесоповал, где, судя по «картинке», она работает сучкорубом. Сказка!   «Не верю!» (Станиславский).  

В реальных условиях, как рассказывали бывшие узники ГУЛАГа, сосланных «размундиривали» еще на сортировочных и пересыльных пунктах. Хорошие сапоги? Снимай, вот тебе взамен ношенные армейские ботинки на три размера больше. Пальтецо городское тоже теперь ни к чему. Получи бушлат затертый-замызганный…

Справедливости ради следует отметить, что сцена гибели Настасьи выглядит вполне правдоподобно. Попытки «побаловаться» с симпатичными женщинами из «подшефного контингента» со стороны конвоиров и охранников, по воспоминаниям старых лагерников, случались регулярно. Кто-то из несчастных покорно соглашался, кто-то давал отпор – словесный или даже физический, как Настасья. Таких «недотрог» зачастую ожидала печальная участь. Жизнь их повисала на волоске.

Одна из бывших узниц ГУЛАГа рассказывала мне историю, как ее – статную молодую женщину, попытался склонить к сближению сержант-охранник. Получив решительный отказ (да еще в не литературных выражениях), вохровец затаил злобу и через несколько дней, когда вел ее вдоль построенного уже рельсового пути с одного участка работ на другой, вдруг снял с плеча винтовку и приказал: «А ну-ка беги!». Он хотел застрелить заключенную «при попытке к бегству», но женщина оказалась хитрее: она просто легла на шпалы и не поднималась до тех пор, пока охранник не убрал оружие.

Еще одно сказочное явление в сериале – собственно поселок Семрук. Возможно, сама природа подсказала авторам построить такую декорацию, но выглядит точно, как городок с иллюстраций к сказкам Пушкина. По прибрежному склону тесно поставлены деревянные дома-теремки, ярусами возвышаясь друг над другом. Даже и в последних сериях – новенькие, белеющие свежей древесиной…

Пристанька тоже такая свежесколоченная, ладная – под стать городку в табакерке. (Но вот арка въездная со звездой – точная деталь: доводилось видеть подобные архитектурные излишества в ГУЛАГовских лагерях на «Мертвой дороге».) И внутри домов все чистенькое, аккуратненькое. Похоже, гражданин начальник Кузнец только и делал, что присылал в Семрук баржи с материалами, мебелью, предметами быта, тканями, чтобы благоустроить жизнь поселенцев. Только не было этого в скудные 1930-е! Спец-контингент снабжали по остаточному принципу – чтоб только от голода, от холода и от болезней не слишком часто умирали.

Настоящим анекдотом показалась история с Иконниковым. Спецпоселенец- художник, которому поручили обеспечить создание наглядной агитации в поселке, вместо этого развлекается тем, что рисует по памяти виды Парижа (при этом у мастера в наличии обилие кистей, красок, бумаги). И вешает лапшу на уши начальнику-чекисту: мол, это все московские пейзажи. Потом расписывает потолок а-ля храм или дворцовый зал. Да ему за подобные художества и саботаж приказов грозил бы в реальных условиях немедленный перевод на общие работы!

Хотя, конечно, анекдотические ситуации случались и в реальных лагерных условиях. Приведу эпизод из воспоминаний, услышанных от узников ГУЛАГа.

Одному из художников-зеков лагерное начальство поручило к очередной красной дате календаря обновить оформление столовой и нарисовать для нее портрет Сталина. На зоне всегда ощущуался большой дефицит красок (привет нынешнему сериалу!), а потому «подневольный Репин» вынужден был прибегнуть к лагерному ноу-хау: развел в воде таблетки анальгина, специально выданные для художественных целей лагерным лепилой-лекарем, и использовал получившуюся красновато-бурую массу вместо акварели. Портрет вышел на славу. Его вставили в раму и повесили на самом видном месте.  

Но на следующий день это произведение искусства пришлось срочно прятать с глаз долой. По непонятной прихоти природы коварный анальгиновый раствор вдруг в нескольких местах поменял свой оттенок, в результате чего на шевелюре запечатленного вождя проступили какие-то посторонние штрихи, которые при внимательном рассмотрении складывались в подобие букв, образовавших короткое нецензурное слово… Уже через час после такого ЧП бедолага-живописец «прохлаждался» в камере БУРа (барака усиленного режима) и затем был сослан на погрузку песка в карьере.

Но возвратимся к сериалу «Зулейха…».

Не выдерживает критики ситуация в фильме, когда комендант Игнатов оставался надзирать за порядком в поселке спецпереселенцев бессменно на протяжении более полутора десятков лет. Конечно, для сюжета это важно, но в реальности существования подобных старожилов чекистское руководство категорически не допускало. Считали, что даже самый истовый особист, долго оставаясь служить в одном и том же лагере или поселении, со временем обязательно потеряет нюх, привыкнет к поднадзорному контингенту, станет допускать ненужные поблажки… А потому в системе ГУЛАГа среди командиров среднего и даже младшего звена обязательно проводили регулярную ротацию, — раз в год-два, а то и чаще переводили начальников лагерей и других «ответственных товарищей» служить на другую зону.

Конечно, разрушают достоверность исторической картины досадные ляпы, допущенные в фильме.

Например, то и дело мелькающие в эпизодах современные эмалированные кружки (в реальности лагерники пользовались битыми-мятыми жестяными или алюминиевыми, а эмалированная посуда в ту пору вообще была дефицитом и «предметом роскоши»). Или новенькая парадная офицерская форма, в которой красуются Игнатов, Кузнец и Горелов в последней серии. При такой-то красоте, с золотящимися погонами на плечах – да по поселку, затерявшемуся в сибирской глухомани! Впрочем, если дело происходит в сказочном городке, — подобное вполне уместно.

И вот еще, насчет офицеров. В одной из первых серий промелькнул эпизод-воспоминание. Демонстрируется банкет в Красноярске, на котором пируют Кузнец, его московский гость-инспектор и другие сотрудники НКВД. В разгар пьянки герой Романа Мадянова, поднимая очередной тост, обращается к подчиненным: «Товарищи офицеры!..»

Тут следует заглянуть в доступные справочники, из которых легко уяснить, что слово «офицер» на протяжении почти четверти века после Октябрьской революции считалось в Стране Советов не просто старорежимным, но даже идеологически вредным. Вместо него в Красной Армии, в других силовых структурах использовалось слово «командир». В разрешенный свыше армейский обиход термин «офицер» вернулся лишь зимой 1943 года, вместе с введением в РККА другого элемента прежних времен, «подчеркивающего преемственность лучших традиций русской армии»: взамен петлиц со знаками различия появились погоны.

Так что в реальных условиях высокопоставленный чекист Кузнец мог крупно погореть, публично назвав в 1931 году своих коллег не «товарищами командирами», а «товарищами офицерами». Тут же об этом контрреволюционном акте пошел бы сигнал наверх, и… Опекать Игнатова и поселок спецпереселенцев приплывал бы на катере уже другой оперативник Краевого управления НКВД.  

Сериал «Зулейха открывает глаза» сделан во многом талантливо. Прекрасное музыкальное сопровождение, замечательная операторская работа. Актеры играют очень здорово, это касается и детских ролей. Однако в силу указанных выше причин, огрехов, общая картина жизни и судьбы главной героини, других поселенцев выглядит на экране не слишком достоверно.

Тем не менее сам факт появления подобного сериала – значимое событие. Ведь «Зулейха…» сыграла роль такого катализатора, который спровоцировал всплеск всеобщего внимания к одной из самых трагических страниц советского периода в истории страны. И то, что мы спорим, обсуждая фильм, это очень хорошо. Ведь именно в таких спорах происходит познание прошлого, очищение его от шелухи позднейших искажений.

Читайте также:   Чулпан Хаматова ответила «хамоватым» критикам сериала о раскулачивании

Смотрите фоторепортаж по теме:

«Зулейха» Чулпан Хаматова отреагировала на критику сериала: фоторазборки

17 фото